Суверенные фонды в течение некоторого времени осуществляют прямое инвестирование и становятся более активными в настоящее время.

Они созданы различными правительствами, к примеру, Норвегии, Китая, эмирата Абу-Даби, Брунея, Сингапура, Катара. Инвестиционное агентство Абу-Даби (Abu Dhabi Investment Authority, ADIА), то есть инвестиционный фонд эмирата Абу-Даби, согласно оценкам, располагает 500 млрд. долларов активов.

Подобно государственным пенсионным фондам, суверенные фонды продолжают переход к менее ликвидным классам активов для диверсификации своих вложений и обеспечения долгосрочного потока доходов.

Собственно, на этом рисунке для суверенных фондов отмечено существенное различие между показателями по числу участников (1% от общего значения) и по обязательствам пополнения капитала (6%).

Например, китайский суверенный фонд - Инвестиционная корпорация Китая (China Investment Corporation, CIC) недавно за 956 млн. долларов приобрела 2,3% лондонского фонда Арах Partners, осуществляющего прямое инвестирование, наряду с инвестициями в американскую энергетическую компанию AES Corporation и российского производителя нефти.

Недавний спад выявил значительное различие между разнообразными типами простых партнеров. Пенсионные фонды, как частные, так и государственные, оказались единственным исключением с точки зрения регулярных денежных вливаний.

Страховые компании могут пострадать от расторжения страховых договоров в кризисный период. Некоторые корпорации в условиях неустойчивого положения профильного бизнеса снизили объемы обязательств пополнения капитала перед венчурными фондами, как внутренних, так и внешних.

Важнее всего то, что фонды целевого капитала, благотворительные и прочие некоммерческие фонды пострадали от увеличения нужд своих родительских структур и неликвидности активов, в которые было осуществлено прямое инвестирование.

Перевёрнутый мир

Падение финансового рынка в 2008 г. перетряхнуло мир простых партнеров отрасли прямого инвестирования. Традиционно фонды целевого капитала университетов (например, Йельского, Гарвардского, Принстонского) рассматривали в качестве лидеров - умных, надежных и богатых.

Государственные пенсионные фонды, «опоздавшие на праздник» (поздно вошедшие на рынок прямого инвестирования) и страдающие от частой смены руководящих кадров, необходимости учета политических соображений, а также (до получения разъяснений законодателей) от требований Закона о свободном доступе к информации (Freedom of Information Act), рассматривались как не столь желанные.

Осенью 2008 г., однако, процесс выхода из прямого инвестирования замер в то самое время, когда биржевые рынки потеряли 40% своей стоимости. При всём том структуры, поддерживаемые фондами целевого капитала, нуждались в большем объеме средств.

Фонды целевого капитала попали в тупик: они не могли профинансировать обязательства пополнения капитала в сделках прямого инвестирования ни путем реализаций прежних прямых инвестиций, ни посредством продаж биржевых акций.

В результате они попытались продать свои доли в прямом инвестировании (осуществить так называемую вторичную продажу) с большой скидкой или попросить своих полных партнеров снизить инвестиционную квоту и сократить запросы на выделение капитала (заявки на получение еще не переведенных обязательств пополнения капитала).

Государственные пенсионные фонды, с другой стороны, продолжали получать регулярный приток средств от своих плательщиков.

В итоге государственные пенсионные фонды в определенной мере получили редкую и ценную (в перспективе) возможность доступа к ведущим фондам. Будет ли это изменение иерархий долгосрочным, конечно же, неясно.