Почему Шанхай не стал финансовым центром будущего
Шанхай должен был стать ответом Китая на развитие Нью-Йорка как финансового центра. Но этому помешали торговая напряженность и изменение внутренних приоритетов.
В бурный октябрьский день оставшиеся фрагменты того, что когда-то было самым престижным баром и рестораном в Шанхае, были снесены. Ресторан M на набережной Бунд в последний раз открыл свои двери в феврале 2022 года, в разгар антиковидных ограничений в Китае.
К тому времени, как содержимое этого заведения, наконец, было распродано в ноябре 2024 года, оно уже стало реликвиями другой эпохи.
На протяжении более двух десятилетий ресторан регулярно принимал деловых людей, финансистов и делегации из других стран, часто посещавших тогда этот преуспевающий город с населением более 20 млн. человек. Но если бы они посетили Шанхай сейчас, «они бы не поверили, что это то же самое место», - говорит Мишель Гарно, австралийский ресторатор, основавшая это заведение в 1999 году.
Спустя более 15 лет после того, как Китай пообещал превратить Шанхай в международный финансовый центр, этот портовый город не смог в итоге оправдать надежды.
Когда-то он был передовым рубежом постепенного слияния Китая с мировой экономической системой, но сегодня его исключительная роль омрачена растущим расколом между Пекином и Вашингтоном.
В этом городе судоходных маршрутов и западных концессий, где многие деревья, высаженные вдоль центральных улиц, были специально привезены из Европы, внутренний сдвиг в китайской политике, который ускорился во время пандемии, потряс международную идентичность Шанхая.
Будучи бенефициаром десятилетий экономического роста с момента открытия страны в 1979 году, этот город является крупнейшим в мире контейнерным портом и базой для многих иностранных компаний.
Но теперь он чувствует себя неуютно, в условиях новой эры торгового протекционизма и взаимных подозрений во всем Тихоокеанском регионе, и все больше отстраняется от международных финансов.
Американские юридические фирмы, когда-то участвовавшие в огромных трансграничных финансовых потоках, покинули город, когда резко сократились иностранные инвестиции. Ни один западный банк не участвовал в IPO на фондовом рынке Шанхая в 2024 году, а потребность в иностранном персонале на внутреннем рынке становится все более неясной.
Фирмы по управлению активами, которые стекались в город в надежде на ослабление контроля над капиталом в Китае, теперь должны менять свои планы с учетом перспективы того, что Пекин вместо этого ужесточит контроль.
Для правительства Си Цзиньпина это не обязательно проблема. Критика финансов, возникшая после глобального кризиса 2008 года, стала оказывать влияние внутри страны, особенно после обвала фондового рынка в 2015 году и антиковидных мер, которые усилили влияние государства.
В настоящее время Пекин отдает приоритет интернационализму, основанному на инфраструктуре экспорта и зеленых технологиях, которые повторяют его внутреннюю модель, в которой Шанхай играет важную роль.
Многие из ведущих иностранных финансовых фирм сохраняют хотя бы номинальное присутствие в Шанхае, надеясь на один из многих разворотов ситуации, которые характеризуют историю этого города.
Но, как и многочисленные конторы и банки колониальной эпохи, которые соседствовали с рестораном M в Бунде, они рискуют пойти под снос.
«Это действительно был передовой рубеж капитализма в Китае», - говорит один наблюдатель, имея в виду времена расцвета ресторана, - «Но все прошло».
В начале 20-го века Шанхай республиканской эпохи был оазисом свободных рынков. Набережная Вайтань (Бунд), которая когда-то была деловым центром, отражает архитектуру Лондона или Нью-Йорка - наследие британских, французских и американских концессий, созданных в 19 веке.
Спустя столетие, после десятилетий закрытия, рыночные силы, казалось, снова одержали верх. Весной 2009 года Государственный совет Пекина, ведущий орган, принимающий решения, поставил амбициозную цель: Шанхай станет международным финансовым центром к 2020 году.
Даже если этот срок не был строгим, он сигнализировал о более открытой политике, и это произошло через год после того, как Олимпийские игры в Пекине возвестили на весь мир об экономическом чуде Китая.
Цель стать международным финансовым центром «очень желательна» не только для города, но и для Китая, в более широком смысле, - написал в 2011 году Брукингский институт.
Но он также отметил разочарование Токио и Франкфурта, которые когда-то имели аналогичные амбиции, а также важность верховенства закона. Американская торговая палата сказала, что Шанхай был «на пути» к достижению своей цели.
«Я был взволнован, и я продолжал рассказывать всем молодым людям, что будущее финансов - это Шанхай», - вспоминает Хан Шен Лин, бывший заместитель генерального директора Wells Fargo Bank в Китае.
В то время «все думали, что Китай сможет ослабить свой контроль над капиталом», добавляет он, имея в виду практику правительства строго контролировать движение денег в любом направлении через свои границы.
Проект также зависел от свободного перемещения информации и людей, которые также тщательно контролировались в Китае.
Для Шанхая эта цель была явной возможностью. В 2012 году город стал пионером юридической схемы Квалифицированного внутреннего ограниченного партнерства (QDLP), одной из нескольких аналогичных схем, заумные имена которых намекают на дальнейшую либерализацию.
Схема, которая вскоре была скопирована другими городами, позволила одобренным менеджерам активов принимать деньги - первоначально $300 млн. - у клиентов с материка и инвестировать их за границу.
Один китайский менеджер активов, работавший на иностранную фирму, рассказал, что план Шанхая отражает его «уникальную позицию в политической структуре» Китая.
Чэнь Джинин, который в настоящее время является секретарем Партии, также работает в китайском Политбюро, в состав которого входят 24 человека.
Город «получил привилегию опробовать новую политику», и в результате десятки менеджеров иностранных активов, созданных в городе, стали надеяться, что однажды они извлекут выгоду из интернационализации Китая.
Эта схема была лишь одной из нескольких других схем, включая Stock Connect, которые связывали Шанхайскую и Гонконгскую фондовые биржи, и она, по-видимому, позволяла выводить больше денег из страны, чьи денежные потоки тщательно контролировались.
В 2020 году международная цель была в значительной степени забыта из-за пандемии ковида. Но последовавшее за этим снятие ограничений поощряло большие инвестиции от таких инвесторов, как Goldman Sachs, Amundi и BlackRock.
Но с тех пор ощущение более глубокого сдвига в подходе Китая улетучилось. Менеджеры иностранных активов и иностранные банки, изо всех сил пытались добиться оборотов.
Квота QDLP в Шанхае, которая требует, чтобы фирмы получили одобрение от регулирующих органов, остается неизменной с 2020 года, и ее размер в $10 млрд. вырос всего в два раза с 2015 года.
«Нет сомнений, что из того, что ожидалось ... мало что осуществилось на данный момент», - так говорит о схемах и квотах Питер Александр, основатель консалтинговой фирмы по управлению активами Z-Ben Advisors.
Международные инвесторы «хотят покупать акции непосредственно на Шанхайской фондовой бирже, а не через транзитную схему Stock Connect, работающую через Гонконг», - говорит один из сотрудников центрального банка Азии.
Правительство Шанхая заявило, что регулятор валютного рынка Китая SAFE неоднократно поддерживал расширение квоты QDLP в Шанхае, и упоминало об участии таких фирм, как BlackRock и UBS.
Он добавил, что Шанхай «в целом зарекомендовал себя» как международный финансовый центр к 2020 году, что международные фирмы продолжили расширять свое присутствие в городе, и что финансовая реформа «никогда не прекратится».
Для Лина из The Asia Group эти схемы действительно представляли собой некоторое ослабление контроля над капиталом за последнее десятилетие, но он также указывает на «замедление» этого ослабления в последние три года.
«То, что Шанхай стал обычным финансовым центром в общепринятом смысле, в итоге нанесло ущерб и ему и Китаю», - сказал он.
Контроль за капиталом в конечном счете является вопросом «национальной безопасности» для Пекина, добавляет Лин, - «Я помню, что когда перебрался в Китай, я прошел через период легкого шока из-за контроля над капиталом», - говорит он, - «Меня учили работать в обычном западном стиле».
На свободных рынках республиканского Китая иностранные банки предоставили «богатым чиновникам и торговцам идеальное место, куда можно было выводить свои средства и скрывать их от правительства», которое в то время было нестабильным, пишет историк из Гонконга Хассан Моадзин.
Вес этого наследия все еще чувствовался много лет спустя. Несмотря на то, что Китай, по-видимому, открывал свои финансовые рынки, он сохранял крайнюю осторожность в регулировании роли иностранных финансовых учреждений на своей почве.
Тем не менее, это побудило их войти в страну, что было в духе международной практики 1980-х годов.
Кен Уилкокс, который в период с 2011 по 2015 год управлял ныне несуществующим китайским совместным предприятием банка Silicon Valley Bank, который обанкротился в 2023 году, говорит, что когда он получил банковскую лицензию, Шанхайские регуляторы сообщили ему, что его компания не сможет использовать юани в течение трех лет.
Правило, введенное в 2006 году, было разработано для ограничения иностранной конкуренции и оставалось в силе до 2019 года.
Это было проблемой, по словам Уилкокса, поскольку «нашей основной потенциальной клиентской базой были в основном технологические компании, активно поддерживаемые венчурным капиталом на ранней стадии, и единственной валютой, которую они использовали, были юани».
Еще больше усложняло ситуацию то, что ему нужно было нанять 62 сотрудника, в основном китайцев, чтобы получить лицензию.
Регулятор предложил субсидии, сопровождавшиеся запросом: «Пожалуйста, ведите себя как хорошие граждане и делайте то, что будут делать китайские банки, научите другие банки своей бизнес-модели, потому что вы здесь, чтобы помочь Китаю».
Уилкокс быстро расстроился. «Я потратил все время, пытаясь следовать этому посланию», - говорит он.
Экономический рост Китая замедляется. Годовой рост, %, 1996-2024.
Три года спустя, когда он наконец получил право использовать юани, Уилкокса ждали более плохие новости. «Мы настолько восхищаемся вашей бизнес-моделью, что собираемся использовать ее сами», - сообщили ему чиновники Шанхая. Они открывали свой собственный банк.
Иностранные финансовые компании, которых 2000-х годах часто называли «набежавшими волками» (coming wolf), давно действуют с молчаливым пониманием того, что такие проблемы будут компенсированы возможной выгодой.
В 2020 и 2021 годах Пекин позволил иностранным фирмам в полной мере взять на себя ответственность за свой бизнес, поощряя новые инвестиции.
Геополитическая напряженность с США не только угрожала обратить вспять более раннее сближение, но и подорвать потоки данных, а также людей.
«В наши дни трудно добиться даже конфиденциальной встречи с руководителем госпредприятия с глазу на глаз», - говорит старший исполнительный директор одного азиатского инвестиционного банка.
Внутренняя финансовая отрасль также потеряла привлекательность, в связи с широко распространенным сокращением заработной платы и смещением внимания в сторону «реальной экономики».
«Многие финансисты теперь испытывают чувство стыда из-за своей профессии», - говорит банкир, и добавляет, что Шанхай «уходит все дальше от своей цели стать мировым финансовым центром. Но публично вы должны поддерживать официальный лозунг».
Между тем, в то время как экономический импульс Китая ослабевает, а от правительства требуют достижения 5% цели по ВВП, финансовые выгоды от присутствия на материке становятся менее очевидными.
По оценкам консалтинговой фирмы Z-Ben Advisors, доходность инвестированного капитала была ограничена для большинства из 88 иностранных фирм по управлению активами, если не для всех из них.
«Следовательно, сжигание денежных средств - это повторяющаяся и широко распространенная проблема», - отметила Z-Ben.
В условиях, когда внутренняя модель приводит к другому взгляду, как на финансы, так и на внешний мир, сущность Шанхая также изменилась.
«Было время, когда у Китая были амбиции превратить Шанхай в мировой финансовый рынок, и формально они по-прежнему об этом говорят, но я думаю, что в действительности речь идет о внутреннем образовании капитала», - говорит Александр из Z-Ben.
«Я считаю, что у иностранцев будут возможности прийти», - добавляет он, - «Но активного привлечения не будет».
Пандемия, в ходе которой китайское правительство ввело локдаун на три года, усилило чувство удаленности от остального мира.
При вспышке эпидемии ковида в Шанхае весной 2022 года местные власти первоначально проявили гибкость в принятых мерах, но затем ввели строгий двухмесячный локдаун.
Организованный Пекином локдаун воплотил в себе вновь усилившееся влияние столицы на относительную свободу города в финансовых инновациях, которая была во времена принятия QDLP.
В результате, количество проживающих в Шанхае иностранцев резко снизилось. По оценке одного аналитического центра, иностранное население города составило 72,000 человек на конец 2023 года, тогда как в 2018 году оно составляло более 200,000 человек.
«Только теперь мы только начали ощущать, что свободное перемещение людей немного уменьшалось», - говорит Лин из The Asia Group.
Это «управляемая страна, управляемая экономика», и нам «нужно чтобы местное правительство создавало некоторые юридические лазейки, чтобы мы могли выводить ликвидность».
Некоторые считают, что упадок Шанхая можно обратить вспять. Z-Ben отмечает, что несмотря на свое стремление к прибыльности, некоторые менеджеры активов вышли с этого рынка. Александр указывает на «ожидание того, что все может измениться и что компании стараются остаться и не уходят».
В других местах существуют программы, которые привлекают внимание тех, кто все еще делает ставку на открытие, такие как новая программа обмена денежными потоками между Шанхаем и Гонконгом, запущенная в 2023 году как часть реформ для обеспечения роста рынков деривативов.
Учитывая их большой размер и внутреннее значение, транснациональные корпорации из некоторых секторов сохраняют большое присутствие в самом Шанхае и рядом с Шанхаем, чтобы поддерживать деятельность своих партнерских финансовых учреждений, даже если разочаровывающая экономика сдерживает деловую активность, а геополитическая напряженность затрудняет новые инвестиции.
Крупнейшая фабрика Tesla находится в Шанхае, и более половины компаний из списка Fortune 500 (список крупнейших компаний США по размеру выручки, по версии журнала Fortune) появились на ежегодной ярмарке импорта в конце прошлого года.
Учитывая способность Китая к внезапным изменениям, другие видят в Шанхае противодействующую силу более широкому сдвигу внутрь. Китайский менеджер активов говорит, что город «всегда продвигал либерализм» в неспокойные времена - от гражданской войны до пандемии. «Это коммунистический город, но вместе с тем он очень либерален», - говорит он.
Для ресторатора Гарно нынешнее затруднительное положение города является временным. Люди в Китае, «особенно в Шанхае», придерживаются подхода, при котором «независимо от системы, они заставляют бизнес работать», - говорит она, - «Каким-то образом они обходят систему».
И хотя последние остатки интерьера ее ресторана, наконец, были распроданы, кажется, что его репутация все еще жива. «Мы по-прежнему получаем заявки на бронирование столиков на веб-сайте», - добавляет она.
